Работа с группами развития IAAP

Текст выступления К. Гайара на конференции IAAP для групп развития Восточной Европы (Киев, 2006 год). Опубликован в журнале «Юнгианский анализ», 2011 год, № 1.

Кристиан Гайар (Christian Gaillard, Париж, Франция) – доктор психологии, экс-президент Международной ассоциации аналитической психологии (IAAP) и Французского общества аналитической психологии (SFPA). Обучающий аналитик, преподаватель Института К. Г. Юнга в Париже, профессор Высшей школы изящных искусств в Париже (Ecole National Superieure des Beaux-Arts). Член международной редколлегии «Журнала аналитической психологии» (Journal of Analytical Psychology). Автор книги «Jung» (третье издание – 2001 год) и других книг и статей.

Прежде всего я хотел бы сердечно поблагодарить Джен Винер, Пенни Пиклз и всех остальных организаторов этой конференции за их энтузиазм. Они дали нам возможность собраться и обсудить вопросы, важные для развития юнгианского анализа и аналитической психологии в этом регионе и мире в целом. Что касается моего выступления, я хотел бы поговорить с вами, по возможности просто и конкретно, о том, как IAAP взаимодействует с группами развития во всем мире, о наших целях, средствах и некоторых особых вопросах, которые мне хотелось бы с вами обсудить.

Я также хотел бы сказать, как мне приятно, что мы с вами встречаемся здесь, в Киеве. Когда я был членом исполнительного комитета, а потом избранным президентом IAAP под руководством Мюррея Стайна, одной из моих главных функций была поддержка и организация работы IAAP с нашими группами развития в мире – задача, которую сейчас взяла на себя Эстер Соломон. В 2002 году я приехал сюда, в Киев, с ознакомительным визитом, который предусмотрен в IAAP, когда новая группа заявляет о себе и хочет сотрудничества и поддержки. Надо сказать, люди, которых я здесь встретил, произвели на меня впечатление. Я отметил большой потенциал группы, начавшей работу, а также качество теоретической и клинической работы, которую мы с самого начала наладили здесь с Дмитрием Залеским, Юрием Данько и их сподвижниками. Эта работа проходила при активном участии нашей итальянской коллеги Марины Конти и коллеги из Франции Франсуазы Кайе.

В том же, 2002-м, году я посетил Тбилиси, также с ознакомительным визитом, в результате которого была признана новая группа в Грузии. Вместе с Резо Коринтели и его группой и с той же группой итальянских и французских коллег из IAAP мы тоже сразу же запустили программу теоретической и клинической работы, продолжающуюся до сих пор. Годом позже, в 2003 году, мы приехали в Евксиноград (Болгария) на конференцию, организованную Теодорой Петровой и нашими израильскими коллегами по IAAP, Риной Порат и Эрелем Шалитом, которые успешно исполняли роль представителей, связующего звена во взаимодействии с болгарской группой. Эта конференция позволила нам сравнивать и сталкивать наши различные представления, опыт, проекты, планы на будущее, вопросы, обсуждать их с коллегами по IAAP из разных стран (Швейцарии, Германии, Израиля, Америки), включая Джоан Чодороу и многих других, в том числе присутствующих здесь сегодня.

Позднее, в 2004 году, мне выпал счастливый случай съездить в Москву по приглашению группы психоаналитиков из IPA. Это была возможность обсудить с нашими фрейдистскими коллегами их собственный опыт работы в России. Самым важным было то, что во время этих интенсивных дискуссий в Московском университете и в Институте психологии Российской академии наук я познакомился с целой группой клиницистов, некоторые из которых сегодня также присутствуют здесь. Я знаю, что некоторые из них с тех пор уже стали или станут вскоре моими коллегами – членами IAAP. Я вспоминаю сейчас эти встречи и знакомства, потому что, наряду со многими другими встречами коллег (в частности, в Барселоне 3 ), они позволили мне увидеть обмен и зачастую близкие взаимодействия, которые могут завязываться между членами различных групп развития и всеми нами, членами IAAP, вовлеченными в работу с этими группами. Кроме того, эти знакомства и встречи дали мне шанс оценить разные и в то же время во многом сопоставимые возможности и потенциал, с которым мы имеем дело в различных группах, а также трудности, общие для всех нас, которые мы должны преодолевать с учетом различий в социальной и культурной среде, в составе каждой из групп и иногда в направленности отдельных проектов, которая становится заметна, когда работаешь поочередно с несколькими группами в разных странах. Подобным образом в следующую субботу я буду знакомиться с группой развития в Тунисе. Тамошняя группа – единственная в Северной Африке и единственная в мусульманской стране. Мы встретимся с совершенно иным контекстом, и можно себе представить, насколько отличными будут перспективы и проблемы, связанные с этой группой, по сравнению с теми, что мы видели в Украине, Грузии, Болгарии и России. Мы можем поговорить об этом, если хотите, потому что бывает полезно знать, что происходит в других регионах – Южной Америке, Африке, Индии или Азии, где мы знаем уже о 19 работающих группах развития, а также о нескольких формирующихся. На этой конференции я говорю всем, с кем общаюсь, о том, насколько близко к сердцу я принимаю нашу работу в IAAP. Вместе с развивающимися группами и для них я хочу донести до каждого, как они важны для IAAP.

Почему же эта работа так важна для всех нас?

Потому что, по моему убеждению, будущее психоанализа вообще, то, чем он может стать, и будущее юнгианского анализа и аналитической психологии в частности по большей части будет воплощаться в тех регионах, где у нас сейчас нет аналитических сообществ (пока нет). Там, где на протяжении последних лет мы обнаруживали все новые и новые развивающиеся группы, которым IAAP оказывает поддержку.

Каковы цели нашей работы?

Говоря сегодня с вами об этих целях, конечных результатах, которых мы хотим достичь, я хотел бы обратить внимание на средства, ресурсы (ограниченные, к сожалению), которыми мы располагаем. Я особенно хотел бы выделить несколько вопросов, не имеющих определенного ответа, которые мы, я надеюсь, сможем обсудить в следующие несколько дней.

Мы можем различить два объекта, две цели наших действий совместно с группами развития во всем мире. Мы часто работаем одновременно в двух направлениях, преследуем две цели, но они различны и требуют приложения различных средств. Первая цель касается всех членов групп развития, вторая касается только отдельных людей, но иногда может рассматриваться как наиболее важная.

Как только группы развития формируются и заявляют о себе, мы запускаем теоретическую программу и супервизии (групповые и индивидуальные). И, где возможно, хотя на деле это не всегда получается, мы организуем сессии для индивидуальной клинической работы, с ограниченной частотой, к сожалению, если есть просьба члена группы развития и если есть возможность. Программа такого рода, объединяющая теоретические и клинические аспекты, как очевидно, создана и проводится в тесном сотрудничестве с президентом и членами каждой группы развития и с нашими посредниками в связях с группой. Это наша первая цель, первая линия работы: способствовать личному и профессиональному развитию участников групп развития, которые потом смогут внести новизну в работу как клиницисты, психологи или врачи, а также в исследовательскую работу там, где они ею занимаются и в рамках их собственного направления и профессиональных условий.

Отсюда вытекает вторая цель, которая, как я уже сказал, иногда становится приоритетом. Эта вторая цель состоит в том, чтобы открыть возможность и поддержать обучение клиницистов, которые станут аналитиками, юнгианскими аналитиками, индивидуальными членами IAAP. Конечно, это длинный путь, сложный для тех, кто пошел по нему, – об этом я скажу позже.

Какие средства и ресурсы у нас есть для достижения этих двух целей?

Ресурсы, очевидно, различаются для двух целей, но имеют нечто общее. И содействие личному или профессиональному развитию членов групп развития, и более узконаправленное обучение будущих аналитиков делается за счет прежде всего человеческих ресурсов. Это главная тема ознакомительных визитов, которые мы совершаем, прежде чем признать новую группу развития, где бы она ни появилась. Именно в связи с тем, что наши ресурсы, по сути, человеческие ресурсы, мы и заботимся так о формировании команд приезжающих аналитиков, которые посещают каждую группу развития.

Здесь мы ясно видим отличительную черту нашей аналитической психологии. У нас нет – в отличие от других течений в психоаналитическом движении – какой-либо реальной ортодоксии. Это мешает, когда мы пытаемся основать и организовать школу. Но это отсутствие приверженности одной традиции – одна из наших сильных сторон, я полагаю. Это одно из измерений нашей современности – постмодернизм.

В любом случае отсюда следует, что при создании обучающей программы и особенно при формировании команды приезжающих аналитиков, мы всегда (по крайней мере, по возможности) стараемся убедиться, что члены этой команды происходят из разных сообществ IAAP и, что еще важнее, что они лично вовлечены в различные течения развития нашей аналитической психологии.

Возможно, мы ошибаемся – и мы готовы обсуждать это, но мы действительно думаем, что аналитическая психология должна в идеале быть представлена таким образом в каждой группе развития, через разнообразие направлений, разнообразие, которое фактически декларировалось с самого основания наших первых институтов в Цюрихе, Лондоне и Соединенных Штатах.

Это трудная работа, особенно для членов наших групп развития, которые должны все индивидуально принять эти различные течения, чтобы определить свое место среди них, найти собственный подход. Здесь возникает вопрос, который я хотел бы адресовать и вам. Где аналитическая психология, а конкретнее юнгианский анализ, окажется через 10, 15 или 20 лет? Ведь мы уже живем не в героическое время отцов-основателей. Мы по большей части третье или четвертое поколение после Фрейда и Юнга. Многое изменилось за это время. Наш опыт изменился и развился, психология и психопатология изменились – весь мир изменился. И сегодня мы видим все больше различий между разными традициями, составляющими психоаналитическое движение, и между различными методами в психотерапии. Так что мой вопрос вот в чем: по-вашему, могут ли аналитические психологи и юнгианские аналитики раствориться в других направлениях и версиях психоанализа в целом или во множестве других направлений психотерапии, известных сегодня?

Я скажу вам прямо, что мой личный ответ на этот вопрос – нет. По-моему, в соответствии с моим опытом, особенно опытом общения со многими фрейдистскими аналитиками и психотерапевтами из разных традиций, юнгианский подход действительно особенный. Что на самом деле является объектом и сердцем юнгианского подхода, если не отношения с бессознательным? И наш образ жизни в отношениях с бессознательным, как и наш образ мысли об этом, слишком специфичен, чтобы свести его к какому-то одному ингредиенту, цвету или вкусу в составе синкретического или синтетического подхода, который можно было бы назвать постмодернистским. У постмодернизма свои ловушки.

Я бы еще более точно поставил вопрос. Многие психотерапевтические движения родились после Фрейда и Юнга, некоторые – на объединении их идей. Я имею в виду прежде всего песочную терапию, различные методы соматотерапии, онейротерапию, арт- терапию и множество других, которые сегодня известны.

Но, как я сказал, наша первая цель состоит не в том, чтобы сделать каждого члена группы развития юнгианским аналитиком. Каждый из них должен стать психотерапевтом, врачом или исследователем с наилучшим применением его или ее способностей, в соответствии с возможностями и профессиональными правилами, которые в ходу там, где он или она работают. Так ка́к же на практике, в наших программах по аналитической психологии, мы можем устанавливать и заявлять более конкретные цели образования и обучения, если в каждом случае есть свои требования и свои результаты? Это действительно практический вопрос, с которым мы сталкиваемся повсюду. Он особенно актуален в Китае, в Гуанчжоу и Гонконге, где мы только что признали две новые группы развития, которые я собираюсь вскоре навестить.

Во многих местах первый запрос и ожидания – зачастую на короткую обучающую программу, которая как можно быстрее привела бы к квалификации и профессиональному признанию. Это, очевидно, очень понятный запрос, и его нельзя игнорировать. Тем более что эти обучающие программы зачастую уже идут к моменту, когда создается – или признается – новая группа развития. Но должны ли мы выстраивать наши собственные программы в такой краткосрочной перспективе? Или нам надо, напротив, строго отличать наши программы от других? Это практический вопрос без определенного ответа. Я был бы рад услышать о ваших предположениях и опыте на эту тему.

Теперь я перехожу ко второй части моего выступления. Я сказал ранее, что цели нашей работы – не только содействовать личному и профессиональному развитию членов групп развития, но также, более конкретно, обучать аналитиков, которых мы смогли бы в будущем признать в качестве индивидуальных членов IAAP. Говоря о ресурсах, мы увидели, что это прежде всего человеческие ресурсы. Это особенно верно, конечно, когда мы обучаем аналитиков.

Важнейшая часть обучения будущего аналитика – это, очевидно, не просто поглощение большого объема знаний, которые он или она должны усвоить для ведения практики, не сумма информации, которую можно усвоить в супервизии и интервизии. Существенная часть обучения будущего аналитика – это регулярный, продолжительный опыт, получаемый в строгих рамках, опыт отношения с бессознательным через собственный личный анализ.

И вот теперь самый трудный вопрос, который мы должны разрешить, самая настойчивая сложность, с которой мы столкнулись. В некоторых местах – это было в Москве и будет еще в других регионах – нам посчастливилось, что аналитик, член IAAP там жил какое-то время и мог проводить регулярные и частые аналитические сессии. Выбор аналитика был невозможен, это так, но все равно это везение. Когда же обстоятельства складывают иначе (а это бывает часто), есть два решения. Первое: мы организуем систему, которую называют шаттловым анализом и супервизиями, которая означает, что на месте мы предлагаем (с некоторыми ограничениями, конечно) возможность личных аналитических сессий с временными ограничениями. Это то, что наши британские коллеги любезно обеспечили для Санкт-Петербурга и Москвы. Второе: мы пытаемся помочь некоторым будущим аналитикам приезжать в город, обычно в Европе или Соединенных Штатах, где он или она может получить личный анализ и супервизию.

Здесь мы встречаемся снова с вопросом средств, человеческих средств прежде всего. Аналитику – члену сообщества в составе IAAP непросто взять на себя обязательство регулярно ездить в течение долгого времени в другую страну, зачастую неблизкую. Есть и вопрос финансов, и он имеет несколько аспектов. Во-первых, наша обычная практика (не являющаяся строгим правилом) такова, что каждый клиент оплачивает стоимость его или ее сессий анализа – по местной цене, конечно, – и проезд и проживание аналитика, который приезжает настолько регулярно, насколько возможно. Это случай Туниса, например, в котором аналитик, который отвечает за сессии личного анализа, не имеет других функций в группе. Я был бы счастлив узнать, что вы думаете об этом, по вашему опыту. В то же время эти клиенты – рутеры – являются участниками группы развития. Группа должна решить, должна ли часть (и какая часть) финансирования, которое мы выделяем каждой группе развития, быть использована для покрытия части расходов аналитика в связи с личным анализом лишь некоторых из членов группы. Я видел в разных местах, что этот вопрос бывает трудно решить. Должен быть сделан выбор. Но кто его должен делать? Или, точнее, кто с кем должен решать этот вопрос?

Это подводит нас к третьей группе вопросов. Они касаются управления группой развития. Институции и нормы управления IAAP сами по себе могут и должны развиваться, конечно. Но они довольно хорошо установлены, как мне кажется, и довольно хорошо разработаны. У нас, в общем, хорошо (я бы даже сказал, лучше, чем когда-либо) разделены законодательная власть (наша ассамблея делегатов, проводимая раз в три года, наш конгресс), исполнительная власть (осуществляемая членами нашего исполнительного комитета, особенно руководителями и председателями подкомитетов) и судебная власть (наш этический комитет, ныне возглавляемый Луиджи Зойя). Конечно, наш опыт развивается, как и наши рефлексии, как и наши институции. Но это относительно ясно, я думаю. Вместе с тем возникает целая серия вопросов, которые остаются без ответа и относительно новы для нас применительно к группам развития. Сложность ситуации в том, что психоанализ в целом и юнгианский анализ в частности сейчас развиваются в тех регионах, в которых до сих пор не было демократической традиции, какая была в Соединенных Штатах и Европе. Правила, регулирующие институциональную жизнь, таким образом, относительно новы. И, что важнее всего, они все еще находятся на этапе создания, их еще предстоит разработать.

Я скажу конкретнее. Не думаете ли вы, что мы вместе должны устанавливать правила управления для групп развития – гибкие, конечно, но такие, что подчинялись бы общим принципам? В частности, не стоит ли нам подумать, например, о правилах выборов и ограничении срока для лидеров групп? Я поднимаю этот вопрос, потому что замечаю, что передача ответственности от основателя группы другим ее членам, обычно более молодым, – дело непростое. Я также замечаю, что разделение ответственности между лидерами группы и нашими представителями, отвечающими за связь с группой, не всегда самоочевидно. И когда у нас набирается должное количество новых признанных аналитиков в одной стране для создания там нового учредительного сообщества IAAP, наши действия от имени IAAP не должны прерываться там в один момент. Конечно, наши правила достаточно точны в отношении создания нового сообщества с правом обучения или без. До сих пор все было нормально, но, может быть, нам надо предвидеть, что, когда создается новое сообщество IAAP, местная группа развития может продолжить собственную работу? И в рамках этого нового сообщества нам, может быть, стоит обращать внимание на то, кто может брать на себя функции «обучающего аналитика» и при каких условиях?

Я употребил оборот «взять на себя». Это, я думаю, главное в поставленном мною вопросе – и многих других, прозвучавших здесь. Мы можем уточнять и прояснять наши цели, уточнять, каковы наши ресурсы, человеческие и финансовые, и управлять ими. Но наш основной вопрос, я думаю, в сущности, носит этический характер. Этика, насколько я понимаю, – это вопрос ответственности. Личная ответственность за себя, за свою собственную историю и то, чем мы становимся, – как на пути индивидуации. Это и вопрос ответственности перед другими. И этическая позиция или установка на себя и других может формироваться или по крайней мере подтверждаться и развиваться. Нет сомнений, что центральный и осевой результат нашей работы с группами развития именно в этом. Пожалуй, это главная цель обучения, которое мы можем предложить нашим будущим аналитикам. Так что именно с этой точки зрения мы можем ценить и, возможно, регулировать средства, которые имеются в нашем распоряжении сейчас.