Аналитик и пока-не-клиент: контакт без анализа и поиск посредника #6. Интервью с Львом Хегаем
Сергеева Жанна Владимировна – аналитический психолог, специалист «Клиники доктора Юнга». Постоянный автор и эксперт журналов «Psychologies», «Cosmopolitan психология», ведущая психологических рубрик в журналах «Красота и здоровье» и «Discovery».
Опубликовано в журнале «Юнгианский анализ», 2013 год, № 3
Хегай Лев Аркадьевич (Москва) – индивидуальный член Международной ассоциации аналитической психологии (IAAP) с 2004 года, вице-президент Российского общества аналитической психологии (РОАП), обучающий аналитик, супервизор и преподаватель Московской ассоциации аналитической психологии (МААП), заведующий отделением повышения квалификации Московского института аналитической психологии и психоанализа (МИАПП).
Лев Хегай: «Фильм о настоящем психологе еще не снят»
Жанна Сергеева: Можете ли вы назвать картину, в которой, на ваш взгляд, образ психолога отражен максимально полно?
Лев Хегай: Вряд ли. Я смотрю много фильмов, связанных и с психологией, и с разного рода клиническими случаями, и мне кажется, что образ психолога в кино скорее карикатурный, чем реальный. Это происходит потому, что над теми, кто имеет какую-то власть над тобой – а в представлении простых зрителей психологи эту власть имеют, – обычно хочется издеваться, и кинематографисты таким образом отвечают на запрос публики.
Ж.С.: Обесценивание – попытка освободиться от этой власти?
Л.Х.: В какой-то степени. Тут мне вспоминаются картины Вуди Аллена, где часто встречаются психотерапевты. Он любил глумиться над разными психологическими и психоаналитическими штучками, таким образом показывая, что он умнее, значительнее, тоньше, чем психологи. Хотя, наверное, хороший писатель и хороший комик сам в большой степени психолог, он может с ними не только конкурировать, но и в чем-то превосходить. Есть и другие варианты обесценивания, обычно доказывающие сентенцию «психологи тоже психи», когда психологи в фильмах необычно себя ведут, совершают преступления, всячески демонстрируют свои темные стороны. Такое обесценивание, кстати, касается и священников, и политиков – тех, кто пытается выставлять себя моральными образцами. Кинематограф показывает, что их теневая сторона никуда при этом не девается, так что в данном случае психологи не одиноки. К тому же странно ведущие себя психологи бывают не только в кино, это и в жизни случается: в нашей профессии странных людей достаточно много.
Ж.С.: Помимо версии «психологи тоже психи» в кино часто встречается и версия «психологи тоже люди», когда герой демонстрирует свои чувства. В «Психоаналитике» страдающий герой Кевина Спейси начинает пить и курить марихуану, в фильме «Умница Уилл Хантинг» герой Робина Уильямса, тоже потерявший жену, хватает пациента за горло…
Л.Х.: Кстати, в фильме «Умница Уилл Хантинг» главный герой, которого играет Мэтт Деймон, посещает нескольких психологов, которые все выглядят достаточно идиотски, а он на порядок умнее их, и всех их побеждает и обыгрывает – он пограничная личность, поэтому победить соперника для него важно. Герой Уильямса тоже странный, но лучше других просто по контрасту, и ему со своей искренностью удается, что называется, достучаться до пациента.
Ж.С.: Такая искренность нужна герою-психологу, чтобы пропал флер таинственности?
Л.Х.: Общий смысл этого состоит в том, что не надо прятаться за Персону, за профессионализм. Но и в этом случае человечность психолога в кино приобретает гротескные формы, подтверждая идею, что психологи сами уязвимы и травмированы. Взять хотя бы сериал «Без свидетелей»: с одной стороны, там больше показано повседневной психологической практики, но при этом психолог тоже демонстрирует неприглядную сторону.
Ж.С.: Коллеги называли женщину-психолога из нашей версии In treatment слабой, вялой и неживой. Я в этом, кстати, вижу еще одну иллюзию о психологе, который должен быть бодрым, крепким, румяным, способным выдержать все твои проблемы и тяготы.
Л.Х.: В американском варианте психолог тоже полумертвый, депрессивный, запутавшийся невротик, и это почему-то не вызывает сочувствия, что, конечно, интересно. Его пациенты как раз сочувствие вызывают – интересные случаи, в каждом есть какая-то загадка, но вот шаблонное поведение психолога… Может быть, для американского зрителя оно и нормально, но большинство фраз, которые психолог произносит, стереотипны. Это во многом связано с особенностями английского языка и обучения психотерапии в англоязычных странах, где из психолога действительно делают робота, который должен давать определенные четкие реплики в ответ на то, что говорит клиент. Но когда это видишь со стороны, тем более взглядом зрителя, воспитанного на голливудском кинематографе, это выглядит ужасно. Ведь для кинематографа необходимо действие, какие-то события. Их пытаются создавать за счет нагнетания интриги, мелькания клиентов, углубления в личную жизнь самого терапевта, добавления нелепой линии с супервизором, но драйв от этого не появляется, потому что психолог слишком правильный. Его попытались показать правильным, похожим на настоящего, но парадоксальным образом получилась карикатура.
Ж.С.: Тем не менее франшиза эта успешна, сериал продолжают снимать в разных странах.
Л.Х.: Значит, рейтинги неплохие. Это не связано с гениальностью сюжета. Вот в отечественном варианте все добросовестно скопировано, что-то адаптировано: например, вместо «загородный дом» говорится «дача», но все равно такое пространство чуждо нашей культуре, и видно, что все, что в этом сериале происходит, шито белыми нитками. Ксения Кутепова, исполняющая главную роль, копирует американского терапевта, а не наших, которые строят общение с клиентом иначе.
Ж.С.: А можно ли вообще передать посредством кинематографа общение терапевта и клиента или хотя бы приблизиться к этому?
Л.Х.: Это как раз связано с нашей юнгианской позицией по поводу того, что трудно адекватно описывать клиентские случаи. Уникальность атмосферы создается благодаря невербальным вещам, которые просто так не передашь, поэтому со стороны многое может казаться смешным, нелепым, но в контексте, для самого клиента это не так.
Ж.С.: И все же появление сериала «Без свидетелей», несмотря на его недостатки, мне кажется важным: зрители увидели приближенную к реальности картинку, стало ясно, что у психолога не страшно, что он может помочь.
Л.Х.: Эта франшиза вызвала приток клиентов по всему миру – у зрителя все равно происходит после просмотра своего рода клиентская идентификация, ему легче после такого фильма пойти к реальному психологу. Но если говорить об образе, вызывающем доверие, то с ним сложнее. Мне сейчас вспомнился фильм «Пробуждение» по роману Оливера Сакса, про открытие препарата L-dofa, где невролог, которого играет Робин Уильямс, помогает некоторым безнадежным больным выйти из кататонического состояния. Там очень хорошо показан образ врача, ученого, который действительно помогает людям в тяжелых ситуациях. Но где же такой фильм о психологе? Мы ведь делаем то же самое, но таких фильмов нет.
Ж.С.: Интересно, кстати, что Робин Уильямс часто играет людей, помогающих другим: его имя второй раз возникает в нашей беседе. Может быть, он мог бы сыграть такого психолога, как вы думаете? У него и борода есть, и лицо доброе – если размышлять о том, какой внешностью в фильмах обычно обладают психологи.
Л.Х.: Насчет Уильямса не знаю. Он играл подобие психотерапевта в «Целителе Адамсе», но профессионалом его герой не был. Что касается внешности, то чаще среди психологов, которых показывают в фильмах, встречаются мрачные, серьезные персонажи. Естественно, в возрасте, обычно с налетом образованности, но тоже не всегда, увы, и борода у них часто бывает, но не всегда. Внешность – не самое важное. Вот, например, Брюс Уиллис – он и в боевиках играет, а может и психотерапевта сыграть, как в фильме «Цвет ночи». Но дело тут немного в другом, и это связано с особенностью кино. Из психолога самого по себе сделать героя нельзя. Он просто пассивно слушает, сопереживает – это никому не интересно. Оттого образ психолога как главного героя не востребован, так же как, например, и образ бухгалтера. Востребованы архетипические герои, которые должны выражать какие-то особые качества, поэтому психолога в кино часто соединяют с детективом, суперменом, и тогда происходит слияние всех качеств, и это можно еще как-то смотреть. Таков и «Цвет ночи», и сериал «Обмани меня», который можно назвать психологизированным детективом. Там идет игра на тему некоего всемогущества психолога, который может сразу понять всю изнанку человека с первого взгляда. Но у зрителя опять же возникает страх, что кто-то получит власть над его тайнами, поэтому в «Обмани меня» наряду с идеализацией есть и обесценивание – герой безумен, ему нельзя доверять.
Ж.С.: Еще один вариант обесценивания – психолог и не раним, и не безумен, и не глуп, но при этом его помощь отвергается. В сериале «Секс в большом городе», например, героини в трудные моменты приходят к психологам – при этом все время подчеркивается, что это знаменитые психологи, встречи с которыми стоят больших денег, – но не получают тех результатов, которые получают во время общения с подругами.
Л.Х.: Это распространенная ситуация, она встречается не только в кино и литературе, но и в рассказах наших клиентов, когда они говорят, что безрезультатно ходили к разным психологам. В кино часто показывают, что у психолога есть по поводу ситуации собственная точка зрения и он ее каким-то образом навязывает, прямо или косвенно. Уходя от психолога, разочаровываясь в нем, люди избегают родительского переноса, образа негативного родителя, который пытается их научить жизни или каким-то образом вмешаться в нее.
Ж.С.: Если говорить о серьезном вмешательстве в жизнь клиента, то нельзя не вспомнить о фильме «Опасный метод», где представлены различные образы аналитиков, в том числе и персонаж по имени Отто Гросс, чьи рассуждения о соблазнении клиентов лично мне кажутся действительно опасными для человека, который о современном анализе представления не имеет.
Л.Х.: Но Гросс и не был психологом, он просто увлекался этой темой. Он был авантюрист, пытавшийся решить какие-то собственные проблемы. Странно, что в фильме он подан как человек, имеющий отношение к психоаналитическому кругу, к которому в реальности отношения не имел. Возможно, это сделано для того, чтобы подчеркнуть развратность Юнга, которого Гросс склоняет позволять себе все, что захочется. Бульварная такая, на мой взгляд, версия – противостояние викторианского Фрейда, обладателя жесткой морали, и Юнга, склонного к разврату. Но это связано с диалектикой построения фильма, требующей наличия двух полярных героев. Так как любой фильм про психоанализ связан с сексуальностью, то одна установка говорит о контроле над сексуальностью, а другая – о максимальной раскрепощенности, которая впоследствии сильно повлияла на всю остальную культуру, особенно американскую. Вокруг этого конфликта Дэвид Кроненберг выстраивает свою картину, потому что просто так излагать историю неинтересно.
Ж.С.: Правдиво и интересно – в данном случае тоже две полярные установки, так получается?
Л.Х.: У кино две разные задачи: одна связана с искусством, поднятием моральных, сложных тем и вопросов (но редко когда такое кино становится доступным широкому зрителю), а вторая – развлечение публики, и поэтому приходится потакать самым примитивным коллективным вкусам, стереотипам общественного сознания, о которых мы с вами и говорим. Поэтому психологи, которых показывают в кино, тоже должны развлекать. Но я думаю, что и в профессиональной среде адекватного образа психолога не существует, он пока достаточно размыт. Слишком много направлений, слишком много людей, многие путают психотерапию с разными видами психотренингов, различных духовных практик, эзотерики, и все это находится в странной недифференцированной смеси.
Ж.С.: То есть адекватный образ психолога еще ищется и в профессиональной среде, и в кинематографе?
Л.Х.: Фильм, изображающий психолога так, чтобы всем захотелось стать психологами, к сожалению, еще не снят, и дело тут не в типаже, не в словах, которые герой будет произносить. Вот передать, что такое душа, тот объект, с которым мы имеем дело, – это гораздо сложнее.