«Каждый юнгианский аналитик – это алхимик, кропотливо и неуклонно ищущий философский камень»

Терентьева Екатерина Владимировна (Екатеринбург) – аналитический психолог, кандидат РОАП, директор Центра развития глубинной психологии и координатор учебной программы УрААПП.

Опубликовано в журнале «Юнгианский анализ», 2021, № 2

Интервью Екатерины Волковой.

Екатерина Волкова: Екатерина, Вы руководите Центром развития глубинной психологии и ведете образовательные проекты УрААПП. А как Вы сами пришли к юнгианству?

Екатерина Терентьева: Это было уже больше семнадцати лет назад. В то время я сидела в декрете со вторым ребенком, и мне категорически не хотелось возвращаться на работу. Мое первое образование было связано с финансами. В почтовом ящике я нашла газету с объявлением о наборе в Институт переподготовки УРФУ на факультет психологии, специальность «психоанализ». И тогда я решила: это то, что мне нужно.

Курс аналитической психологии, который меня очень заинтересовал и вдохновил, вел Роман Алексеевич Кононов. Вот с этого всё и началось. Большая ему благодарность. Он не только был моим преподавателем, впоследствии у нас сложились прекрасные профессиональные взаимоотношения, основанные на доверии и взаимной поддержке.

Е. В.: И так родилась идея создания центра внутри УрААПП?

Е. Т.: Изначально идея состояла в том, чтобы близкие по духу люди могли работать на одной территории и вместе с этим имели возможность официального трудоустройства. Создание УрААПП как официальной организации и ЦРГП (Центр развития глубинной психологии) происходили почти одновременно. На тот момент Кононов стал его директором.

Е. В.: В своём интервью он обмолвился, что руководить психологическим центром — дело непростое. Согласны?

Е. Т.: Да, это правда. Дело в том, что психологи в большинстве своём индивидуалисты, каждый создаёт свой уникальный мир внутри организации. Причём парадокс состоит в том, что чем меньше посягаешь на их свободу, тем эффективнее работает сам центр. Так что руководство центром сводится к чисто административным функциям: хозяйственные вопросы, бухгалтерия, общение с налоговой. И такими вопросами никому не хочется заниматься.

Однако со временем — и особенно это показал период самоизоляции — стало очевидно, что административная работа всё-таки важна и связана с высокой степенью ответственности за принимаемые решения. Необходимо было принять решение о возможности открытия в соответствии с указами губернатора Свердловской области, определить вопросы формата, в котором работает центр в условиях пандемии.

Е. В.: В связи с индивидуализмом психологов, что означает индивидуация для Вас?

Е. Т.: Мне нравится эта идея — о необходимости пройти свой собственный путь, воплотить свой эксперимент в жизнь. Найти, понять и вспомнить то, что заложено изначально. Это то, что во многом меня удерживает и в моих административных ролях. У меня это неплохо получается, но всегда есть соблазн бросить всё, уйти вглубь себя. А индивидуация всё-таки связана и с тем, как мы реализуемся в социуме. И я стараюсь удерживать эти два полюса, балансировать между ними.

Е. В.: То есть Вам близка идея индивидуального постижения божественного?

Е. Т.: Думаю, да. Хотя это, конечно, огромная тема. Юнг ответил на мой детский вопрос о том, что если Бог добрый, то почему так много зла в мире. Это само по себе очень ценное переживание, когда ты понимаешь, что есть кто-то ещё, кто задаётся таким же вопросом.

Когда я читаю размышления Юнга о тёмной стороне нуминозного, о Самости, мне становится легче принимать то, что происходит, эту борьбу добра и зла, где поле битвы, как писал Достоевский, — душа человеческая. Вместе с тем появляется ответственность за то, что происходит внутри.

Е. В.: А Ваш личный Юнг с чего начался?

Е. Т.: У меня странный путь, я почему-то начала с самых сложных произведений Юнга, таких как «Ответ Иову» и «Символ превращения в мессе». Я продиралась сквозь обилие религиозных ссылок, пытаясь ухватить некое таинство, которое, как я чувствовала, там скрывалось. Юнг очаровал меня, но смысл всё время ускользал.

И тогда мне попалась книга Джеймса Хиллмана «Исцеляющий вымысел». Через эту работу я и вошла в юнгианство. Душа, которая может говорить с нами — вот что было для меня главным в этой книге.

Сейчас, читая и перечитывая Юнга, я намного лучше понимаю глубину его мысли. Когда у меня плохое настроение, что-то не ладится в жизни, я открываю его книги. Обычно это «Воспоминания. Сновидения. Размышления» — моя любимая книга. Но могут быть «Тавистокские лекции», или «Психология и алхимия», или что-нибудь ещё. Его тексты исцеляют меня, дают ресурс и силы двигаться дальше.

Юнговские тексты особенные: их вроде бы знаешь почти наизусть, но каждый раз открываешь по-новому. Например, я веду семинар по «Тавистокским лекциям», уже, казалось бы, всё читано-перечитано, но всегда находится новый смысл.

Е. В.: Кроме семинара, Вы руководите образовательными программами УрААПП. Как давно они существуют? Расскажите о них.

Е. Т.: В 2007 году благодаря содействию Елены Анатольевны Пуртовой мы организовали у нас в городе базовую двухгодичную программу МААП. Нашими первыми преподавателями были Елена Пуртова, Елена Блинова и Марина Войнова. И это был непростой для нас процесс.

С одной стороны, очень хотелось показать, что мы много знаем и умеем, с другой — было очень страшно открыться новому, иному ви́дению и способу работы с бессознательным. Наверное, мы были непростой группой. Но программа была успешно пройдена, и я очень благодарна за это.

Тогда мы встали перед непростым вопросом: что делать дальше? У нас на руках практически готовая, уже опробованная программа по аналитической психологии и сложившаяся к этому времени команда преподавателей. И было принято решение проводить программу на базе нашего центра.

Так родилась наша образовательная программа в сотрудничестве с преподавателями МААП. Конечно, мы очень надеемся на дальнейшее плодотворное сотрудничество с МААП, и это очень важно для нас, потому что это не только интеграция в более широкое юнгианское поле: сами лекции московских преподавателей несут то, что можно назвать прямой передачей юнгианского духа — это и высокий уровень подачи материала, и нечто неуловимое, что выходит за рамки только научных знаний.

Е. В.: А в 2018 году у вас прошла юнгианская летняя школа «Духовное золото Урала. Отец возрождённый», приуроченная уже к десятилетию образования Уральской ассоциации аналитической психологии и психоанализа. Расскажите, пожалуйста, об этом проекте.

Е. Т.: Я очень рада, что этот проект состоялся. Причём он сложился совершенно спонтанно. Помню, я прилетела в Москву на конференцию МААП. На конференции ко мне подошёл Лев Аркадьевич Хегай с предложением следующую школу провести на Урале. Я тогда очень воодушевилась этой идеей, я осознавала, что это будет важным вкладом в развитие юнгианства на Урале.

И только позже стало ясно, насколько это большой и сложный проект. Надо было не только организовать конференцию в рамках летней школы, согласовать все темы, но и придумать программу путешествий. Мы долго её обсуждали, уже даже было принято решение везти всех на перевал Дятлова, но тут Лев Аркадьевич предложил ехать в гости к кыштымскому Алешеньке, чтобы «передать привет» от гуманоида Атакамы, которого юнгианцы видели в Чили во время своих духовных путешествий.

Путешествие в Кыштым заново открыло для меня нашу замечательную уральскую природу. Около Кыштыма есть Слюдорудник, где добывают слюду — там повсюду серебряные тропинки такие, по которым идёшь, будто в сказки Бажова попал. Есть там заброшенные штольни, в которые можно спуститься и посмотреть уникальные разноцветные слои горной породы.

Закат мы встречали на горе Карабаш (в переводе — «Чёрная голова») под звуки шаманского бубна Елены Ратничкиной. Но ведь сначала туда нужно было залезть, и времени до заката оставалось совсем немного. Каково же было моё удивление, когда одним из первых туда поднялся наш гость из Швейцарии Бернард Сарториус!

Е. В.: Хорошее место, чтобы спросить, в чём для Вас состоит идентичность юнгианского аналитика…

Е. Т.: Неслучайно Юнг вторую половину жизни посвятил алхимическим текстам, философскому камню, который является одновременно и «духовным», и «материальным». Каждый юнгианский аналитик — это алхимик, кропотливо и неуклонно ищущий философский камень.

Конечно, это метафора. Но для меня в этом есть глубокий смысл, который состоит в постоянном, может, и незаметном для окружающих, но важном для человека внутреннем делании. И через это мы становимся аналитиками, теми, кто способен сопровождать на этом пути других.

Благодаря накапливающемуся опыту работы, в том числе и опыту, пришедшему из участия в тренинговой программе РОАП, я очень хорошо осознаю, как много зависит от личности самого аналитика. Методику, конечно, никто не отменял, но гораздо важнее то, как аналитик умеет обращаться сам с собой, со своими внутренними содержаниями и чувствами.

Е. В.: Да, и в основе юнгианского подхода лежит нуминозное ядро. У Вас был какой-нибудь опыт личной встречи с нуминозным?

Е. Т.: Я очень хорошо, до мельчайших подробностей, помню сон, который мне приснился в начале моего профессионального пути. Во сне мне было дано указание найти некую книгу, которая спасёт мир. Вот с тех пор я нахожусь в поиске, и поиск этот чем-то сродни лабиринту.

Е. В.: Как этот лабиринт выглядит сейчас и как, на Ваш взгляд, будет меняться время в глобальном смысле?

Е. Т.: Во мне борются две части. Одна — пессимистическая, которая говорит, что всё ужасно, что нас настигает Апокалипсис и мы валимся в пропасть. Происходит уничтожение человечества как вида, который не оправдал надежд.

А другая, оптимистическая часть, говорит, что сейчас переходный период, который хоть и очень сложен, но позволит нам выйти на новый уровень, к новому порядку. И мы уйдём от поверхностных ритуалов, придём к божественному внутри, и каждый будет нести свой свет. И это будет про внутреннюю осознанность и смысл, который подразумевает понимание теневых моментов и нахождение для них правильного места.

Е. В.: Екатерина, Роман Кононов в интервью сказал, что приносит свою индивидуацию в символический дар Юнгу. А Вы бы какой подарок Юнгу сделали?

Е. Т.: Я бы подарила ему хороший мобильник.

Е. В.: Неожиданно! Позвольте спросить, почему именно мобильный телефон?

Е. Т.: Это же символический подарок! Для меня это про связь времён, про связь с иным миром. Чтобы можно было набрать некий условный символический номер и, услышав Hallo, сказать в ответ: Guten Tag, Herr Jung. Такая вот детская мечта!